Морские путешественники и рыбалка: почему они не ловили рыбу в океане

Морские путешественники и рыбалка: почему они не ловили рыбу в океане

Отравляясь на поиски новых земель, мореплаватели старались до отказа загрузить трюмы пресной водой и съестными припасами, а когда они заканчивались, то людям приходилось голодать. Почему же моряки не ловили рыбу в океане, ведь ее было вокруг в избытке. Попробуем разобраться в этой статье.

1.

Синяя рыба-попугай на фото безвредна.

Новости СМИ2

Но не все рыбы такие.
Во времена великих географических открытий Магеллана, Христофора Колумба, Васко да Гамма в записях встречается одна и та же странность. Рассказывается о богатом улове, описывается рыба, но потом оказывается, что она не пригодна для пищи. Например, картограф Магеллана Антонио Пигафетта в своем дневнике написал о том, что было выловлено много рыбы, но потом ее всю выбросили за борт. В записях вспоминается и о гибели около сорока человек экипажа.

Конечно, моряки удивлялись диковинным рыбам, но не употребляли их в пищу, но ведь были виды, которые знакомы каждому европейцу, и никто не ожидал, что от обычного морского окуня или тунца можно умереть. Бытует мнение, что ядовитой может быть только растительноядные рыбы, а хищников можно без опаски употребл*ть в пищу. Здесь и таилась опасность, ведь любая рыба могла оказаться смертельно ядовитой. Люди пытались как-то обезопасить себя, используя несколько способов.

— Испанцы, будучи фанатически верующими, пойманную рыбу окропляли святой водой, надеясь, что это спасет их от смерти.

— Сверху на пойманную рыбу клали серебряную монету или крестик, если они изменяли цвет, то рыбу выбрасывали.

— Свежую рыбу оставляли на палубе и наблюдали, если мухи слетались, значит она съедобна, если же их не было, то весь улов, каким бы богатым он не был, отправлялся за борт.

Такие воспоминания мореплавателей были в порядке вещей.

Еще в седьмом веке до нашей эры китайскими придворными врачами, описывались случаи неожиданной и странной смерти людей, после того, как они употребили в пищу морскую рыбу.

Практически до середины девятнадцатого века, никто не мог определить почему гибнут люди. И только в 1866 году Фелипе Поэй, кубинский врач и натуралист выявил причину. Он описал случай, когда человек съел моллюсков, которыми и отравился. Оказалось, что всему виной Сигуатера, или чигуатера. Это болезнь, которая развивается в теле человека, употребившего в пищу зараженную рыбу или моллюсков сигуатоксином. Это яд, который содержится в некоторых видах планктона.

2.

Морской планктон не столь безобиден, каким кажется.
Интересно то, что для морских обитателей этот токсин совершенно безвреден. Рыбы, которые питаются планктоном, заглатывают и эти организмы, они накапливаются в их телах. Когда их поедает хищная рыба, будь то окунь, мурена, барракуда и им подобные, то яд попадает к ним, а потом и в организм человека, употребившего ее. Чем дольше живет рыба, тем больше яда в ее организме.

Самое страшное и неприятное то, что даже при термической обработке токсин не гибнет.

Первые симптомы проявляются через час после употребления отравленной рыбы. У человека начинает болеть живот, потом наступает рвота, диарея, в некоторых случаях возможна остановка дыхания, или нарушение работы сердечно-сосудистой системы. Если вовремя не оказать первой медицинской помощи, то человек умрет. Как такового конкретного лечения не существует, просто врачи проводят процедуры, как и при любом отравлении.

Через семьдесят лет, болезнь вновь напомнила о себе. Американские военнослужащие отравились рыбой, это происходило во время Второй мировой войны. После проведенных исследований, подтвердилось отравление сигуатерой.

В современном мире каждый год фиксируется около пятидесяти тысяч случаев отравления сиагутерой. Конечно, что это приблизительные цифры, так как не все обращаются за помощью, больных может быть гораздо больше, ведь каждый человек по-разному переносит отравление.

Связанные вопросы и ответы:

Что могло быть причиной того, что мореплаватели не ловили рыбу в океане

Читая об экспедициях Колумба или Магеллана, мы удивляемся одной странности. Каравеллы мореплавателей шли через сардинные отмели Карибского моря, они встречали косяки тунцов, в запасах корабельного имущества были рыболовные крючки и сети, но, пока они были в океане, они практически не ловили рыбу!

Картограф Магеллана Антонио Пигафетта сухо сообщает в своём дневнике: "Мы выловили много рыб при помощи железных крюков, но они непригодны для еды". Как именно непригодны, он не уточняет, но как раз в это время состав экспедиции сокращается почти на сорок человек.

Антонио Пигафетта

Ему вторит англичанин Артур Барлоу: "Частенько матросы вылавливали из воды рыбу и, алча свежей провизии, тут же употребляли её в пищу. Это занятие считалось весьма рискованным, и чтобы как-то обезопасить себя, в котёл для варки опускали серебряную монету или любую серебряную вещь: если она чернела, рыба считалась ядовитой".
Очень странно. Конечно, в южных морях и на Карибах водились неизвестные рыбы, странные на непривычный взгляд и возможно опасные. Но ведь там же ловилась и рыба, известная европейцам: морской окунь, макрель, тунец и так далее. Неужели их тоже нельзя было есть?

Да, нельзя. До сих пор в рыбацких портах от Карибского моря до Вьетнама можно увидеть предупреждающие знаки: Опасно, сигуатера!
Это очень страшно, когда от обычной скумбрии или трески, не отличающейся от таких же, выловленных и съеденных в прошлом, вдруг начинает сильно болеть живот, темнеет в глазах, не хватает дыхания. Человек, съевший такую рыбу, несколько дней лежит пластом; о том, чтобы выполнять хоть какую работу, нет и речи.
"Это про сигуатеру, день шестой … Держать руки над клавиатурой довольно трудно. Как и сохранять полувертикальное положение за столом", - пишет современная яхтсменша, отведавшая морского окуня.
Почему же обычная рыба вдруг становится такой ядовитой? Точный ответ на этот вопрос нашли не так давно. Яд нашли в микроскопических одноклеточных существах вида Gambierdiscus toxicus. Они населяют поверхность воды, входя в состав планктона.

Gambierdiscus toxicus

Их яд, сигуатоксин, для рыб безвреден. Он растворяется в организме рыбы и накапливается с каждой съеденной порцией. Чем дольше рыба живёт, тем больше в ней накопилось сигуатоксина. (Поэтому, например, хищных барракуд едят только маленьких. Тех, что выросли до метра в длину, как правило, поймав, отпускают.)
У сигуатоксина есть ещё одно свойство, о котором узнали совсем недавно: на людей, ослабленных от авитаминоза, он действует гораздо сильнее. Понятно, что морякам есть выловленную рыбу было смертельно опасно. Вот и остался у первых мореплавателей на много лет страх ловить рыбу в тропических морях.

Какие факторы могли повлиять на решение мореплавателей не ловить рыбу в океане

Читая об экспедициях Колумба или Магеллана, мы удивляемся одной странности. Каравеллы мореплавателей шли через сардинные отмели Карибского моря, они встречали косяки тунцов, в запасах корабельного имущества были рыболовные крючки и сети, но, пока они были в океане, они практически не ловили рыбу!

Картограф Магеллана Антонио Пигафетта сухо сообщает в своём дневнике: "Мы выловили много рыб при помощи железных крюков, но они непригодны для еды". Как именно непригодны, он не уточняет, но как раз в это время состав экспедиции сокращается почти на сорок человек.
Ему вторит англичанин Артур Барлоу: "Частенько матросы вылавливали из воды рыбу и, алча свежей провизии, тут же употребляли её в пищу. Это занятие считалось весьма рискованным, и чтобы как-то обезопасить себя, в котёл для варки опускали серебряную монету или любую серебряную вещь: если она чернела, рыба считалась ядовитой".
Очень странно. Конечно, в южных морях и на Карибах водились неизвестные рыбы, странные на непривычный взгляд и возможно опасные. Но ведь там же ловилась и рыба, известная европейцам: морской окунь, макрель, тунец и так далее. Неужели их тоже нельзя было есть?

Да, нельзя. До сих пор в рыбацких портах от Карибского моря до Вьетнама можно увидеть предупреждающие знаки: Опасно, сигуатера!
Это очень страшно, когда от обычной скумбрии или трески, не отличающейся от таких же, выловленных и съеденных в прошлом, вдруг начинает сильно болеть живот, темнеет в глазах, не хватает дыхания. Человек, съевший такую рыбу, несколько дней лежит пластом; о том, чтобы выполнять хоть какую работу, нет и речи.
"Это про сигуатеру, день шестой … Держать руки над клавиатурой довольно трудно. Как и сохранять полувертикальное положение за столом", - пишет современная яхтсменша, отведавшая морского окуня.
Почему же обычная рыба вдруг становится такой ядовитой? Точный ответ на этот вопрос нашли не так давно. Яд нашли в микроскопических одноклеточных существах вида Gambierdiscus toxicus. Они населяют поверхность воды, входя в состав планктона.

Gambierdiscus toxicus
.
Их яд, сигуатоксин, для рыб безвреден. Он растворяется в организме рыбы и накапливается с каждой съеденной порцией. Чем дольше рыба живёт, тем больше в ней накопилось сигуатоксина. (Поэтому, например, хищных барракуд едят только маленьких. Тех, что выросли до метра в длину, как правило, поймав, отпускают.)
У сигуатоксина есть ещё одно свойство, о котором узнали совсем недавно: на людей, ослабленных от авитаминоза, он действует гораздо сильнее. Понятно, что морякам есть выловленную рыбу было смертельно опасно. Вот и остался у первых мореплавателей на много лет страх ловить рыбу в тропических морях.

Какие были технические ограничения, которые могли помешать мореплавателям ловить рыбу в океане

Океан, как известно, просто кишит рыбой и другой живностью и по заверениям ученых, сможет прокормить человечество еще долгие сотни, если не тысячи лет. Но в приключенческих романах об отважных путешественниках, пересекающих моря и океаны и даже ходящих вокруг света, мы читаем, как часто моряки были вынуждены голодать в открытом море, ели чуть ли не свои ботинки, страдали от цинги и т.

Новости СМИ2

д.

Почему так – ведь всё, что им было нужно – всего лишь забросить удочки в море и наловить себе на завтрак, обед и ужин столько рыбы, сколько нужно? Разгадка сей вековой тайны не так проста, как кажется, и сейчас мы её вам раскроем.

Не все море кишит жизнью, есть большие участки океана, которые  олиготрофны , что означает, что они содержат недостаточное количество питательных веществ для поддержания значительной биомассы. Наиболее протяженные из этих областей находятся в центре субтропических круговоротов, в районе 30–40° северной и южной широты.

Это происходит потому, что в этих широтах постоянные ветры переходят от западных ветров, дующих на восток, к пассатам, дующим на запад. Проще говоря, это означает, что в этих областях царит почти полное безветрие. Если вы читали о торговых маршрутах Атлантического океана между Африкой и Северной Америкой, вы, вероятно, слышали о «Лошадиных широтах», где из-за слабых ветров корабли долгое время дрейфовали по течению, поэтому моряки часто были вынуждены есть своих лошадей из-за нехватки припасов.

Ключ к пониманию отсутствия изобилия морской жизни также связан с ветрами. В большей части океана биологически доступные азот и фосфор поступают из относительно глубоких слоёв, где биомасса невелика, и, таким образом, этих питательных веществ не достаточно. Двумя основными механизмами, с помощью которых азот и фосфор становятся доступными в верхней фотической (освещенной солнцем) зоне, – это сильное перемешивание, вызванное сильным зимним штормом или тропическим циклоном, и апвеллинг (подъём глубинных вод океана к поверхности) вдоль побережья или вызванный конвергенцией ветров вблизи экватора. Здесь важно то, что при небольшом ветре или при почти полном его отсутствии на большой площади океана уровень питательных веществ чрезвычайно низок.

Низкий уровень питательных веществ имеет очевидное последствие – подавление роста фитопланктона, часто называемого первичной продукцией, поскольку она включает прямой фотосинтез и даёт возможность бо́льшей части химической энергии стать доступной для живых организмов океана. Области чрезвычайно низкой первичной продукции можно увидеть на следующем спутниковом снимке цвета океана:

Темно-синие и пурпурные тона – это области с чрезвычайно низкой концентрацией хлорофилла и, следовательно, с незначительной первичной продукцией или её отсутствием. Этот низкий уровень производства каскадом поднимается по пищевой цепочке. Очень небольшое количество фитопланктона означает очень небольшое количество животных, которые им питаются, и так далее, до тех пор, пока не останется совсем немного рыбы, которой могли бы питаться люди.

Хотя это изображение было получено недавно, помните, что эти «мёртвые зоны» являются результатом крупномасштабных моделей атмосферной циркуляции, которые существовали задолго до эпохи Великих географических – многие сотни тысяч, если не миллионы лет.

Если вы посмотрите на карту кругосветного плавания Магеллана:

вы можете увидеть, что моряки провели много времени, проходя через центр южно-тихоокеанского субтропического круговорота, зону почти нулевого производства согласно спутниковым данным, приведенным выше. Учитывая это, мы можем теперь сделать вывод, что слабые ветра здесь имели двойной эффект: корабли плыли в районе, где царило почти полное безветрие, и было очень мало морской жизни, таким образом, они оказались в ловушке в самом сердце океанской пустыни.